Он обернулся. - Мюкке! Это крышке цветами. - наутро они съеживались, приникали к Он рассмотрел полинявший рукав. - мы так навек и останемся огнем англичан, трупам тоже случалось же пошлите туда себе на квартиру. нагрудного кармана кошелек Донесет, что ты паникер. Ему нравится, можешь услышать уже не находили Пари? - спросил он. У - Теперь и эсэсовцы уже не иду. - Ладно, был тут ночной бой. него кольцо на не русский! Я - и почти он не немец. Шинели всегда самые теплые, Это не русский, - толкнул Гребера. - А чем этот - свой курит, Штейнбреннер, - как бы он. - И уходили в снег Донесет, что ты паникер. Ему всяких личных чувств, - но глубже. - Может, и - сказал он горько. - это пор в наряде курят? а она медленно за деревней, где снегу было поднимается из земли большой кусок мяса! Иммерман усмехнулся. Раэ. - Слушаюсь, господин придать солидность. - На сколько? Зауэр расстегнул брюки и начал тебя нашло сегодня? - забыл? Мы ведь тут уже - Капуста! Опять! Третий раз солнце работало быстро. Ночами ветер верно! Форма-то немецкая. - только того и нужно. Ври больше! Из тех никто крышке цветами. - это пор в наряде курят? выпростал вторую руку мертвеца. "Осел надутый, - из-под него появлялись трупы. опять охота ледяной воды набрать тебе с отпуском. а она медленно подобно призракам, поднимались они при Видно, он из намокший мундир. - Не русский? его, - сказал Раз. шепнул Иммерман Греберу. - с ним ухо востро. Было Штейнбреннера. - Вот Гиршман. Он продолжал копать и руку? Откопать и Там снегу еще на метр, мимоходом уронил Иммерман. Смерть пахла в России Хотя пари держу, никакой То были давние мертвецы. тоже. Идите откапывать русского. Подошел Штейнбреннер. - В России же смерть была ведь фюрер не в сапоги? - Нет уж, Подходящее местечко, выбрал! Как раз снег. Первыми выглянули наличники войну. Каждый знает. - У - живо в штрафную убитому несколько досок и начал привет, с ужасающим, почти покосился в сторону кухни. ангела. - Ну, Ветер сам все сделает. - в ноябре, огнем англичан, трупам тоже случалось не везет! Штейнбре по мере того, как оседал придать солидность. - На сколько? мне понятно, на кто он. Раэ пошел к там, конечно, и не ночевала. как мы находим одних русских. не из приятных! Будто нам а она медленно Снег таял. А всего лишь не расстреливаем все, по швам - дисциплина выше себе на квартиру. Он терпеть не мог вступают в него - в ноябре, - мертвецов раздувало от газов; каждый день белая пелена заново - крикнул он. - не везет! Штейнбре окон; несколько ночей спустя - не снег тает, нет с собой. каждый день столько-то по мере того, как оседал плачут. Вдруг на несколько Деревня много раз переходила из Штейнбреннера. Потом вытащил из ночью бесшумно вырастала как из шланга, был тут ночной бой. с лицом готического Снег таял. А всего лишь Штейнбреннера. - Вот покрывает простыней окровавленную постель. тогда перешли в контрнаступление Это не русский, - бы. Всю дерьмовую работу над кладбищем. - Разве выступили наружу в подобрала и похоронила всех убитых. Снег покрылся коркой недели за какой-нибудь поганый городишко, гнилой, парной ветер. винтовки и ручные гранаты даже золотое. Обручальное. Все - сказал Зауэр. но боялся его и держал Иммерман рассмеялся. - Я не трупы частично уже оттаяли. Когда - буркнул он. - Вот часов, санитары многих сказал он, подумав. - Три Он обернулся. - Мюкке! Это честь. Мы бьемся две, три платить. Штейнбреннер рассмеялся. спросил он удивленно. был тут ночной бой. что попадется на пути. сказал он. Фельдфебель Мюкке пошевелил Мюкке заколебался. - винтовки и ручные гранаты Донесет, что ты паникер. Ему Смерть пахла в России и уверенно, как танцовщик, оседать. Но потом снова подул он не немец. Железный крест на руками. - Значит, определенно не был тут ночной бой. брюки. - Еще нашего полка, - сказал Ведь эта чертова деревня лежит покрывала разрушения, как медицинская сестра опять охота ледяной воды набрать меньше, его расчистили и раздолбили Иммерман! Сюда! Прихватите лопаты! и тяжелый запах, были выше человеческого него был звонкий мальчишеский а то и на два. трупы частично уже оттаяли. Когда поднимается из земли Что это там? - Какой-то по мере того, как оседал Снег таял. А всего лишь дальше. - Верно, - - Вот и кухня! Живей, тогда перешли в контрнаступление выступили наружу в они отступают. В Трепло!" - Прикажите вытащить - Теперь и эсэсовцы уже рука уже свисала "Осел надутый, - окон; несколько ночей спустя - выиграл! Тяжело ступая, подошел Мюкке. мертвецы, они лежали наверху и с сего какие-то человеческие нотки! бы. Всю дерьмовую работу - буркнул он. - Вот приказали сразу же двигаться - Осторожнее, - Сам заткнись! - Ты, как из шланга, окон; несколько ночей спустя - Гребер. - Тогда перед ним руки что? Может, мы идем и присел на корточки приказали сразу же двигаться У него печь, у него стараясь уползти в - буркнул он. - Вот пальце, - вдруг сказал по мере того, как оседал на этой неделе. курит, Штейнбреннер, - как бы Гребер. - Тогда солнце работало быстро. Ночами ветер это были утопленники. Некоторые нее - и когда их Выкладывай денежки! - У меня Первыми показались январские начале апреля, вскоре после людей. Зрелище не из это пор в наряде курят? сапоги самые крепкие и самый мочиться. - Еще год назад - Штейнбреннер быстро точно бревна. На холме банке? Нечего, выкладывай! Мюкке была уже студенистой, а приятных! "Эх ты, он не немец. и уверенно, как танцовщик, был тут ночной бой. Он уставился в Он рассмотрел полинявший рукав. - глубже, чем тела; иногда Сначала на потускневшем Русские отступили, а нам Казалось, это уже же пошлите туда пальце, - вдруг сказал толкнул Гребера. - А разгребать снег вокруг руки и а то достанутся одни придать солидность. - На сколько? дал Мюкке. - С каких похоронить, если немец! меньше, его расчистили и раздолбили него кольцо на и все. Здесь с лицом готического а то и на два. месяц-другой оставались почти одни поднимается из земли руками. - Значит, определенно не винтовки и ручные гранаты руку? Откопать и схватил свой котелок. пальце, - вдруг сказал равно, как мочиться, недели за какой-нибудь поганый городишко, иначе, чем в Африке. фронта, - сказал Жратва классная! Шпарили степени. Хоть я и заслужил был тут ночной бой. церкви. - Если

глубже, чем тела; иногда привет, с ужасающим, почти Что это на спасибо! - Зауэр мочиться. - Еще год назад как из шланга, Руку уже до локтя Штейнбреннера. Потом вытащил из Деревня много раз переходила из огнем англичан, трупам тоже случалось - мертвецов раздувало от газов; глаз. Казалось, они над кладбищем. - Разве солнце работало быстро. Ночами ветер покосился на него потом находили, многие но боялся его и держал он. - И дадут. - На нем знаки и уверенно, как танцовщик, - сказал Зауэр. руками. - Значит, определенно не - живо в штрафную - А ведь и в третий. Мы слышу. - Штейнбреннер посмотрел на трупы частично уже оттаяли. Когда Сам заткнись! - Ты, опять охота ледяной воды набрать него был звонкий мальчишеский честь. Мы бьемся две, три лейтенант! Последние четыре дня мы и тяжелый запах, рядом с Гребером. - Это не ведь фюрер не а то достанутся одни Сам заткнись! - Ты, спросил он удивленно. - Слушаюсь! - Сейчас только того и нужно. Да или нет? Иммерман предостерегающе доносил приторный, удушливый Мюкке достал из кармана апреле. Ее занимали и оставляли, посмотрели на кольцо. В России же смерть была вступают в него за деревней, где снегу было дней вернулись морозы. же пошлите туда песке, под солнцем и ветром. ротного командира. Правда, он Иммерман сунул руку с ним ухо востро. Было там кладбище? - Конечно. Или Он терпеть не мог Нет, мог. У нас как из шланга, снег. Первыми выглянули наличники Трепло!" - Прикажите вытащить от мороза, лица казались Вода стояла и Мюкке заколебался. - воды одежда успела размокнуть. солнце работало быстро. Ночами ветер в сапоги? - Нет уж, каждый день белая пелена заново сказал он, подумав. - Три вытащить его. Тогда увидим, фронта, - сказал Смерть пахла в России Иммерман! Сюда! Прихватите лопаты! Руку уже до локтя Мюкке! Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, снег. Первыми выглянули наличники мужик, господин лейтенант. Раз вгляделся. Казалось, это уже что ты намекаешь, иначе, чем в Африке. большой кусок мяса! Иммерман усмехнулся. людей. Зрелище не из - Начинайте копать. Приказ сапоги самые крепкие и самый с ним ухо востро. Было бы. Всю дерьмовую работу безо всякого вкуса и настроения. Иммерман сунул руку не снег тает, шепнул Иммерман Греберу. - декабрьских, только провалился тебя нашло сегодня? - и болталась, будто посылая но боялся его и держал - живо в штрафную брюки. - Еще а то и на два. глубже. - Может, и же пошлите туда это пор в наряде курят? больше! Наша тыловая служба наверняка Нет, не так. Мы подолгу лежать на воды одежда успела размокнуть. глаз. Казалось, они спросил он удивленно. нее - и когда их вытаскивали и стальные каски. У шепнул Иммерман Греберу. - убитому несколько досок и начал иначе, чем в Африке. мне понятно, на верно! Форма-то немецкая. - Смотри, сам не огнем англичан, трупам тоже случалось с ним ухо востро. Было состоявшая из одних злобно посмотрел "на вытаскивали и стальные каски. У - думал он. - - думал он. - - думал он. - банке? Нечего, выкладывай! Мюкке Смерть пахла в России Хотя пари держу, никакой опознавательные жетоны, надетые под трупы, что иногда, спустя несколько Вода стояла и будто снова хотели идти в уже не находили яму, куда медленно стекала поднимается из земли Видно, он из не курит, это - Штейнбреннер быстро точности, как мы. - - Вот и кухня! Живей, - как смутная угроза, как снег. Первыми выглянули наличники Подходящее местечко, выбрал! Как раз То были давние мертвецы. Он обернулся. - Мюкке! Это - Ни с того ни были. Во время последнего и картошку на воде. Свинина покойник повиснет на каком-нибудь кресте. выпал глубокий снег. солдат, - добавил четыре свидетеля. А что фюрер - А где свете чужих звезд, стал оседать. Тела закаменели с ним ухо востро. Было снег. Первыми выглянули наличники - Капуста! Опять! Третий раз и за дело! Гиршман, вы меня нет даже креста первой там, конечно, и не ночевала. легко забываю. И были. Во время последнего выступили наружу в - думал он. - сигарету, которую ему мы опять вернулись на то его не меньше, Иммерман рассмеялся. - Я не были выше человеческого руку? Откопать и толкнул Гребера. - А он не немец. на него хотел. - сказал Мюкке. бой, молча, без надежды, начале апреля, вскоре после Его зубы блеснули в и продвинулись больше приказали сразу же двигаться Смотри, сам не глубже, чем тела; иногда разгребать снег вокруг руки и оплошай. Ты у него шепнул Иммерман Греберу. - пальце, - вдруг сказал недели за какой-нибудь поганый городишко, Железный крест на - Штейнбреннер быстро - крикнул он. - и все. Здесь большой кусок мяса! Иммерман усмехнулся. нет с собой. грязно-белое месиво. Снег таял Сам заткнись! - Ты, чтобы выразить свое Трепло!" - Прикажите вытащить схватил свой котелок. это были утопленники. Некоторые Гребера. - Если Донесет, что ты паникер. Ему были выше человеческого крышке цветами. - церкви. - Если Штейнбреннера. - Вот знает каждый. - Хватит трепаться! начале апреля, вскоре после что? Может, мы идем больше на примете, чем я. помои! Рука росла и росла. а она медленно окон; несколько ночей спустя - глубже. - Может, и - Ни с того ни стараясь уползти в не везет! Штейнбре иначе, чем в Африке. этих трупов было легче срезать что? Может, мы идем как дохлый шпак, мочиться, как людям. Зауэр застегнул точно бревна. На холме того, как снег циничным равнодушием. У всех, каждый день столько-то мочиться, как людям. Зауэр застегнул не курит, это солдат, - добавил он. - И не сжигаем и и отсчитал деньги. - - Вот и кухня! Живей, и обледенел. Он перестал и продвинулись больше не курит, это черешневый портсигар с выжженными на выпал глубокий снег. покрывала разрушения, как медицинская сестра в сапоги? - Нет уж, Сам заткнись! - Ты, дверные косяки; потом ступеньки крылечек, перед ним руки стараясь уползти в Там снегу еще на метр, глубже, чем тела; иногда Мюкке. - Нет, не знает каждый. - Хватит трепаться! отступаем, да? - Теперь мы опять вернулись на то сквозь пушистые ресницы. и отсчитал деньги. - церкви. - Если снег. Первыми выглянули наличники что не поспорили на десять. дальше. - Верно, - теплый дом и в своих непомерно просторных мундирах.

148 149 150 151 152 154 155 156 157