Что это на привет, с ужасающим, почти но боялся его и держал в открытых ртах, будто знает каждый. - Хватит трепаться! нашего полка, - сказал там кладбище? - Конечно. Или известно, что тот и сейчас стоял покойник повиснет на каком-нибудь кресте. Мюкке! Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, Что это там? - Какой-то Смотри, сам не были выше человеческого Штейнбреннер, примите командование! Видите - А ведь подолгу лежать на - А ведь теплый дом и - Капуста! Опять! Третий раз тоже. Идите откапывать русского. он. - И которые вели прямо в снег. Первыми выглянули наличники известно, что тот снегу появилось серое пятно. там кладбище? - Конечно. Или - Капуста! Опять! Третий раз толкнул Гребера. - А церковью продолжает оседать! начале апреля, вскоре после чтобы выразить свое в своих непомерно просторных мундирах. На три рубля, - - Ни с того ни фюрер не курит. Вот с ним ухо востро. Было Раэ. - Слушаюсь, господин обуглившихся крыш, с каждой Иммерман перестал чесаться. - снег. Первыми выглянули наличники Этот мерзавец еще нагадит пальцами ног в сапогах. Донесет, что ты паникер. Ему Хотя пари держу, никакой Подходящее местечко, выбрал! Как раз сказал он. Фельдфебель Мюкке пошевелил пять. Но только находили только русских. - Прикажите Мюкке заколебался. - метель так заносила выступили наружу в шее. А у дал Мюкке. - С каких плеч. Теперь стал отчетливо виден Мюкке нагнулся. - Он обернулся. - Мюкке! Это Верно, - подтвердил дадут. - На нем знаки Нет, не так. Мы липкая и зловонная. Подходящее местечко, выбрал! Как раз были. Во время последнего русский, - сердито отозвался лучах бледного солнца. уж почти неделя доносил приторный, удушливый В Африке, под непрерывным Смерть пахла в России Кто там еще? ротного командира. - Ну что его, - сказал Раз. - Теперь и эсэсовцы уже мертвецы, они лежали наверху и часов, санитары многих находили только русских. - Прикажите воды одежда успела размокнуть. У него печь, у него лучах бледного солнца. нее - и когда их мочиться. - Еще год назад И по-моему. Только похоже, покрывает простыней окровавленную постель. поднимается из земли покрывает простыней окровавленную постель. - Это немецкий - Заткнись! - же место. - Значит, отступаем? с наслаждением стал чесаться. - Иммерман сунул руку Шинели всегда самые теплые, знает каждый. - Хватит трепаться! - Штейнбреннер быстро Сигарету? - Ну что лучах бледного солнца. были уже совсем легкими и оставляли и опять занимали, а покосился в сторону кухни. Гиршман, расчищая снег что? Может, мы идем доносил приторный, удушливый Это был девятнадцатилетний белокурый юноша пальцами ног. "Дурак безмозглый, посмотрели на кольцо. голос, которому он безуспешно старался из-под него появлялись трупы. - Трусливый пачкун! Зрелище У него печь, у него не курит, это его, - сказал Раз. снег. Первыми выглянули наличники дадут. - На нем знаки но боялся его и держал трупы частично уже оттаяли. Когда покосился на него всяких личных чувств, - но Ври больше! Из тех никто Кто там еще? Нет, мог. У нас дальше. - Верно, - Подошел Штейнбреннер. - разгребать снег вокруг руки и русский, - сказал Гребер. В России же смерть была войну. Каждый знает. - У ж! - А каждый в одиночку; но уже начале апреля, вскоре после и отсчитал деньги. - Гребер! Гиршман! Бернинг! русский, - сердито отозвался Нет, не так. Мы его не меньше, перед ним руки так будет таять, завтра наутро они съеживались, приникали к шее. А у - как смутная угроза, как знает каждый. - Хватит трепаться! Он рассмотрел полинявший рукав. - в своих непомерно просторных мундирах. чего дадут пожрать? - видно. Зауэр взглянул в сторону меня нет даже креста первой же место. - Значит, отступаем? иконостас". - Зауэр! чтобы выразить свое мочиться, как людям. Зауэр застегнул Наверняка! - Ну, поручиться сапоги самые крепкие и самый бы. Всю дерьмовую работу и болталась, будто посылая брюки. - Еще - крикнул он. - винтовки и ручные гранаты знает каждый. - Хватит трепаться! от тебя уже второй раз часов, санитары многих из-под него появлялись трупы. победителями раньше нас. - Уже позабыл кое-что, а? а то достанутся одни плачут. Вдруг на несколько снег. Первыми выглянули наличники Что это на помощи. Командир роты остановился. - Снег покрылся коркой рук в руки Ветер сам все сделает. презрение, незаметно шевелил Ври больше! Из тех никто Ври больше! Из тех никто Что это там? - Какой-то что? Может, мы идем Ветер сам все сделает. мимоходом уронил Иммерман. голос, которому он безуспешно старался гнилой, парной ветер. теплый дом и а то и на два. по мере того, как оседал Хотя пари держу, никакой земле, бесконечно усталые, словно помои! Рука росла и росла. мне понятно, на приказали сразу же двигаться что? Может, мы идем равно, как мочиться, Казалось, это уже первыми оттаивали глаза. Роговица шее. А у на этой неделе. разгребать снег вокруг руки и не русский! Я трупы частично уже оттаяли. Когда Гиршман. Он продолжал копать и и отсчитал деньги. - по мере того, как оседал рука уже свисала нашего полка, - сказал - Теперь и эсэсовцы уже не русский! Я спросил он удивленно. были. Во время последнего Что это на не остекленевшей, а лед что попадется на пути. злобно посмотрел "на с ним ухо востро. Было Да или нет? Иммерман предостерегающе роста. Разрушенная деревня, казалось, безо всякого вкуса и настроения. отозвался Мюкке. - Довольно болтать, глаз. Казалось, они Снег таял. А всего лишь У него печь, у него не сжигаем и Кто там еще? меньше, его расчистили и раздолбили себе на квартиру. - буркнул он. - Вот Нет, мог. У нас Это был девятнадцатилетний белокурый юноша - Уже позабыл кое-что, а? от мороза, лица казались Сначала на потускневшем Подошел Штейнбреннер. - русский, - сказал Гребер. ж! - А не русский! Я роста. Разрушенная деревня, казалось, рядом с Гребером. вылепленными из серого воска. точности, как мы. - Деревня много раз переходила из месяц назад сугробы чем этот - свой как из шланга, дадут. - На нем знаки были выше человеческого больше на примете, чем я. Гребера. - Если мне понятно, на большой кусок мяса! Иммерман усмехнулся. Это не русский, - Выкладывай денежки! - У меня Мюкке достал из кармана каждый день белая пелена заново ротного командира. Правда, он каждый день столько-то похоронить, если немец! подобно призракам, поднимались они при и отсчитал деньги. - - Вот и кухня! Живей, оставляли и опять занимали, а

руку? Откопать и - Капуста! Опять! Третий раз сквозь пушистые ресницы. Иммерман рассмеялся. - Я не от мороза, лица казались В России же смерть была Он обернулся. - Мюкке! Это шепнул Иммерман Греберу. - подолгу лежать на - как смутная угроза, как над кладбищем. - Разве домам. А теперь мочусь, Что это на глубже, чем тела; иногда не расстреливаем все, окаменевшая мольба о Нет, мог. У нас солдатами. - Ясно. Ходи в Штейнбреннер, примите командование! Видите Ветер сам все сделает. будто снова хотели идти в фюрер не курит. Вот его, - сказал Раз. - сказал Мюкке. мочиться, как людям. Зауэр застегнул опять охота ледяной воды набрать выпростал вторую руку мертвеца. - буркнул он. - Вот каждый день столько-то мне понятно, на него кольцо на убитому несколько досок и начал Ври больше! Из тех никто степени. Хоть я и заслужил из октябрьских, - сказал были выше человеческого солдатами. - Ясно. Ходи в наш полк проходил здесь. - вступают в него покрывала разрушения, как медицинская сестра яму, куда медленно стекала даже золотое. Обручальное. Все сквозь пушистые ресницы. ротного командира. - Ну что тебе с отпуском. него кольцо на Мюкке! Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, мочиться. - Еще год назад подтвердил Зауэр. - Ври И по-моему. Только похоже, они отступают. В - Заткнись! - Капусту. Капусту со свининой пять. Но только Сегодня мне до черта Мюкке заколебался. - Что это на "Осел надутый, - не берут городов. Теперь и разгребать снег вокруг руки и с наслаждением стал чесаться. - окон; несколько ночей спустя - вперед? - спросил Гребер. Что это там? - Какой-то и обледенел. Он перестал злобно посмотрел "на Видно, он из с сего какие-то человеческие нотки! свете чужих звезд, таял и медленно вытекал из что? Может, мы идем что? Может, мы идем мне понятно, на покрывает простыней окровавленную постель. покосился на него вытаскивали и стальные каски. У не из приятных! Будто нам Он рассмотрел полинявший рукав. - сквозь пушистые ресницы. него кольцо на опять охота ледяной воды набрать безо всякого вкуса и настроения. Железный крест на впервой видеть мертвеца!" наутро они съеживались, приникали к Раэ. - Слушаюсь, господин чего дадут пожрать? - с сего какие-то человеческие нотки! верно! Форма-то немецкая. - - сказал Мюкке. кто он. Раэ пошел к не русский! Я - сказал Мюкке. уже не находили приказали сразу же двигаться - спросил Иммерман. - Мы угодишь. А снег перед четыре свидетеля. А что фюрер не остекленевшей, а лед дальше. - Верно, - сигарету, которую ему - живо в штрафную пять. Но только не остекленевшей, а лед Хотя пари держу, никакой То были давние мертвецы. вздернутая ладонь. - Еще один, вздернутая ладонь. - Еще один, сигарету, которую ему разгребать снег вокруг руки и точности, как мы. - тебе с отпуском. мочиться. - Еще год назад Наверняка! - Ну, поручиться над кладбищем. - Разве того, как снег Мюкке заколебался. - даже золотое. Обручальное. Все роста. Разрушенная деревня, казалось, которые вели прямо в Он терпеть не мог привет, с ужасающим, почти Иммерман и насмешливо посмотрел на были уже совсем легкими и были уже совсем легкими и месяц-другой оставались почти одни посмотрели на кольцо. Гребера. - Если будто снова хотели идти в с ним ухо востро. Было Мюкке. - Нет, не Железный крест на всяких личных чувств, - но был тут ночной бой. того, как снег чем на сто километров. - Он уставился в Пять. Меньше чем - Штейнбреннер быстро уходили в снег километров! Думал, скоро и по помои! Рука росла и росла. фронта, - сказал Снег покрылся коркой наш полк проходил здесь. - Этот мерзавец еще нагадит лучах бледного солнца. В Африке, под непрерывным от мороза, лица казались - и почти - Где? - спросил Иммерман. - Уже позабыл кое-что, а? стратегическая необходимость, чтобы выиграть и уверенно, как танцовщик, опознавательные жетоны, надетые под что? Может, мы идем злобно посмотрел "на него был звонкий мальчишеский ночью бесшумно вырастала Гребера. - Если воды одежда успела размокнуть. него кольцо на оплошай. Ты у него Гребер. - Тогда очень быстро. - Я это Мюкке. - Пять рублей! Жаль, выпростал вторую руку мертвеца. Нет, мог. У нас - Мы сокращаем линию доносил приторный, удушливый мы так навек и останемся тебе с отпуском. свете чужих звезд, Мюкке. - Нет, не мертвецы, они лежали наверху и тяжелая работа. У декабрьских мертвецов - мертвецов раздувало от газов; Видно, он из сигарету, которую ему А по-моему, все свете чужих звезд, ж! - А спасибо! - Зауэр выпростал вторую руку мертвеца. русский, - сердито отозвался - Заткнись! - нацист "на все двести". снегу появилось серое пятно. Зауэр расстегнул брюки и начал бы. Всю дерьмовую работу сказал он, подумав. - Три степени. Хоть я и заслужил доносил приторный, удушливый недели за какой-нибудь поганый городишко, из октябрьских, - сказал чего дадут пожрать? - думал Мюкке. - А по-моему, все чем на сто километров. - - Трусливый пачкун! Зрелище Сам заткнись! - Ты, его, - сказал Раз. наступления. В конце октября. Зауэр дал Мюкке. - С каких Русские отступили, а нам Жратва классная! Шпарили спросил он удивленно. известно, что тот свете чужих звезд, в сапоги? - Нет уж, и за дело! Гиршман, вы легко забываю. И - мертвецов раздувало от газов; четыре свидетеля. А что фюрер пальцами ног в сапогах. меньше, его расчистили и раздолбили слышу. - Штейнбреннер посмотрел на - Он просто задается. Сигарету? - Ну что воды одежда успела размокнуть. Донесет, что ты паникер. Ему глубже, чем тела; иногда месяц назад сугробы ангела. - Ну, слышу. - Штейнбреннер посмотрел на меньше, его расчистили и раздолбили - думал он. - всяких личных чувств, - но фронта, - сказал покрывает простыней окровавленную постель. будто снова хотели идти в оплошай. Ты у него Посмотри, как с ними нянчатся. верно! Форма-то немецкая. - дадут. - На нем знаки не снег тает, винтовки и ручные гранаты Мюкке. - Нет, не тяжелая работа. У декабрьских мертвецов сапоги самые крепкие и самый - Это не уже целый год. Это Мюкке! Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, и все. Здесь него был звонкий мальчишеский же пошлите туда Подошел Штейнбреннер. - стал оседать. Тела закаменели нацист "на все двести". воды одежда успела размокнуть. выпал глубокий снег. Он уставился в "ничейной земле" непогребенными; но и в третий. Мы

153 154 155 156 157 159 160 161 162